Финт хвостом

антология

Сост. Эллен Датлоу

TWISTS OF THE TALE:

AN ANTHOLOGY OF CAT HORROR

This edition is published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Ellen Datlow, Terri Windling, 1996

© Т. Покидаева, перевод на русский язык, 2019

© Н. Эристави, перевод на русский язык, 2019

© А. Комаринец, перевод на русский язык, 2019

© Т. Перцева, перевод на русский язык, 2019

© И. Гурова. Наследники, перевод на русский язык, 2019

© И. Меньшакова, перевод на русский язык, 2019

© Л. Бородина, перевод на русский язык, 2019

© О. Захватова, перевод на русский язык, 2019

© Ф. Гомонова, перевод на русский язык, 2019

© К. Воронцова, перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Предисловие [1]

Предполагается, каждый из нас – любитель либо кошек, либо собак! С чем ассоциируется у нас собачий образ? Верность, покорность, искренность… А кошки – тут дело другое. Тут ассоциации потемнее – своенравие, эгоцентризм, тайна…

Если отталкиваться от «Тигриного племени» Элизабет Маршалл Томас, приручены кошки были по чистой случайности – в результате «одомашнивания» полей и лугов. Научились люди снимать урожаи зерна, научились его хранить – за зерном направились все местные крысы и мыши. Дикие кошки, в свой черед, тоже потянулись под крышу – в погоне за привычной добычей – и эволюционировали в кошек иных, таких, какими мы их знаем. «Одомашненные» посевы, крысы, мыши и кошки распространялись сперва по Северной Африке, потом по Азии, Европе, а в конце концов – стоило людям обучиться кораблестроению и торговле – по всему миру. Есть, правда, и еще версия, по которой кошек приручали как «суррогатных детей»… уж больно схожи «плач» кошачий и плач человечьего младенца.

А вот после этого история домашней кошки принимает интересный оборот. Примерно за тысячу лет до нашей эры в Египте кошек (за умение изничтожать мышей) ценили столь высоко, что на их экспорт наложен был строжайший запрет, а уж убившего кошку ожидала и вовсе смертная казнь. Кошки – родня почитавшимся за свирепость львам, коих идентифицировали с самим богом солнца Ра (на древних папирусах он нередко изображается в виде огромного кота с кинжалом в лапе, поражающего Змея Тьмы Апопа) – обожествлялись также и как воплощение богини Баст, покровительницы деторождения для молодых, недавно вступивших в брак женщин. В Бубасте и Бени-Хасане обнаружены большие кошачьи кладбища. И, совершенно очевидно, кошек хоронили абсолютно с тем же церемониалом, что и людей.

В раннехристианской традиции «положительные» функции богини Баст передались деве Марии. Одна из старинных итальянских легенд даже утверждает: в яслях одновременно с Марией рожала кошка. А «Священная книга Арадии», составленная знаменитым фольклористом XIX в. Чарлзом Годфри Лиландом, именует Диану «кошкой среди звезд-мышей». Однако христианство использовало и «плохую» кошку Египта – Сехмет, богиню-львицу, трансформировавшуюся впоследствии в Сфинкса, – и «кошку Греции», сотворенную богиней Дианой в противовес созданному братом ее Аполлоном льву.

Диана и ее кошка стали олицетворять «темные» фазы лунного цикла и получили всю атрибутику Гекаты, богини подземного мира, вдохновительницы темных, под покровом тьмы совершаемых дел. У христианских живописцев вошло в обычай изображать в сценах Тайной Вечери кошек, сидящих у ног Иуды.

Еще в X в. кошки «котировались» (опять же как истребители мышей) весьма высоко, особенно у ирландцев, валлийцев и саксов, – а зачастую полагались и животными магическими. Однако к столетию XIV Церковь под угрозой многочисленных ересей, идущих из Восточной Европы, объявила «охоту на ведьм» – в качестве «ответного удара» тому, что считала организованным заговором против себя. По ассоциации вину возлагали и на кошек. Их даже демонизировали – за вертикальные зрачки, за ночной образ жизни… Общий результат – кошки, все до единой, оказались в опале. В обычай вошли подлинные зверства: на Иванов день по всей Европе кошек запихивали в мешки и корзины и швыряли в костры, а пепел растаскивали по домам «на удачу». (Во Франции такое практиковалось до конца XVIII столетия.) А во время коронации Елизаветы I по улицам протащили – а потом торжественно сожгли – статую Папы Римского, внутри которой находились двенадцать живых кошек. Предсмертные вопли животных объяснили «криками демонов, овладевших Святым Отцом». Создавались и «кошачьи органы»: вместо труб к клавишам привязывались за хвосты двадцать кошек. На клавиши нажимали. Кошки – мяукали. А как насчет «Великого истребления» парижских кошек, затеянного в 1730-е гг. подмастерьями-печатниками, протестовавшими против низкой заработной платы?..

К концу XVIII в., однако, отношение к кошкам сравнительно улучшилось. Первыми в Европе «реабилитировали» их французы. Еще в середине XVII столетия при дворе кардинала Ришелье «состояли» дюжины кошек – и он даже завещал содержание тем, что переживут его. Французский астроном Жозеф Жером де Лалан назвал в кошачью честь созвездие (хотя имя «Felis» и не пережило XIX столетия). Знатные дамы расточали кошкам щедроты и основывали в их честь медали. В Англии кошек стал включать в свои портреты художник Уильям Хогарт – и они постепенно «сентиментализировались». В 1800-е гг. в Великобритании основали Королевское Общество Защиты животных от жестокости, в 1900 году аналогичное Общество возникло и в Нью-Йорке (в основном для вмешательства в трудную судьбу ломовых лошадей, но также и в защиту животных вообще, кошек – включительно). [2]

… Я узнала и оценила кошек не то чтобы очень рано. Росла я любительницей собак. В доме обретался дивный кокер-спаниель, и там, где жила (большой город, домашнюю живность на улицы не выпускают), я и кошек-то, считай, не видела. Все, что знала я об этих загадочных существах, – они гоняют и едят мышей (так в мультяшках моего детства было), а еще – моя тетя, жившая в Западной Германии, постоянно их описывала в своих письмах мне. Кошки эти (и тетя вместе с ними) постоянно попадали в трудные ситуации с соседями – и все из-за кошачьего свойства убивать птичек!

Только в Манхэттене (куда я перебралась в 1970-е гг.) благодаря соседке по квартире я свела первое близкое знакомство с кошками. Соседка въехала, незамедлительно приволокла в дом пару котят, прожила два месяца, решила, что Нью-Йорк ей не по душе, и отправилась в родной Энн-Арбор – а одного из котят (двух бы родители в дом не впустили) оставила мне. И внезапно я оказалась кошковладелицей, удочерила сразу вскоре и еще кошку, постарше, и заполучила, разумеется, череду загубленных птичек – однако крыша над моей квартирой обеспечивала моим кошкам несколько ограниченное пространство для прогулок. С тех пор кошки у меня не переводились, и, как ни странно, стоит мне впервые зайти в чей-то дом – так и жду: меня там встретит кошка. А если судить по историям, собранным в этой книге, я не первая и не последняя из «повернутых на кошках»!

Годы шли, и появлялись антологии «кошачьих историй» – научно-фантастических, фэнтезийных, детективных, реалистичных, умилительных. Но лично мне интересен жанр «ужасов» – оттого и хотелось собрать наконец коллекцию «кошачьих историй» помрачнее и пооригинальнее. Ясное дело, абсолютно правильный «кошачий ужастик» – это «Черный кот» Эдгара Аллана По, но тут вы этот рассказ не найдете – полагаю, его и так слишком часто переиздают. Зато я включила в сборник два других переиздания: классический «черный детектив» Стивена Кинга и никогда ранее не входивший в сборники образец «поэзии в прозе» Уильямса Берроуза, впервые опубликованный дешевой брошюркой.